Большевики ждали от Патриарха подобного воззвания и деятельного участия Церкви в сборе денежных средств, но они никак не желали, чтобы Церковь встала во главе движения помощи голодающим и, как бывало в прошлом, призывала к жертвенности, милосердию и любви. 26 февраля власти издали декрет об изъятии "из церковных имуществ, переданных в пользование группам верующих... всех драгоценных предметов из золота, серебра и камней ...", в том числе всех освященных предметов (драгоценных). Декрет бесповоротно уничтожал добровольность пожертвований, а священство принудительно ставил в положение святотатцев" (5).

Несмотря на протесты верующих, власти все же приступили к изъятию ценностей. Инициатором и вдохновителем этой акции был Троцкий, который представил членам Политбюро инструкцию по проведению изъятия церковных ценностей (6). В Шуе при изъятии ценностей произошло волнение, в результате которого пять человек было убито и пятнадцать ранено.

"Для Ленина это была счастливая находка. На следующий же день он диктовал свое знаменитое письмо: "Мы должны ... дать самое решительное и беспощадное сражение ... духовенству ... с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение ... десятилетий .. . В Шую послать . . . дать ему словесную инструкцию ... Эта инструкция должна сводиться к тому, чтобы ... арестовал как можно больше ... Лично сделать доклад ... На основании этого доклада Политбюро даст ... директиву судебным властям, тоже устную, чтобы процесс закончился ... расстрелом очень большого числа самых влиятельных ... г.Шуи ... Москвы и нескольких других духовных центров ... Чем больше ... духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше ... Для наблюдения за быстрейшим проведением ... назначить . . . специальную комиссию при обязательном участии т. Троцкого и т. Калинина, без всякой публикации об этой комиссии" (7).

В Воскресенском Соборе г.Шуи собралось свыше трехсот молящихся, которые несколько дней не уходили, желая не не допустить его разграбления. Для того, чтобы разогнать их, были присланы солдаты, которые начали стрелять. Были убиты прихожане храма Николай Малков, девица Анастасия, Авксентий Калашников и Сергей Мефодиев. Настоятель Собора Протоиерей Павел Светозаров, надеясь, что еще можно все разрешить мирным путем, увещевал верующих разойтись. Когда же его уговоры остались безуспешны, ушел сам, наивно полагая, что в отсутствие настоятеля изъятия имущества храма производить не будут (8).

"Стрельбой, нагайками, лошадьми толпу перед храмом разогнали. Трупы убитых положили на паперть, к ним никого не допускали. Изъятия церковных ценностей в этот день не было. Со стороны верующих пострадало двадцать два человека, из них четверо было убито. Из красноармейцев ни один не был убит или тяжело ранен" (9).

"Делом занялось Иваново-Вознесенское ГПУ. Из Москвы был отряжен в качестве следователя по особо важным делам Верхтриба ВЦИК Яковлев.

17 марта протоиерея Павла Светозарова вызвали для допроса и арестовали. Изъятие ценностей из Воскресенского Собора происходило уже без него 23 марта.

Следствие в соответствии с инструкцией Ленина-Троцкого с самого начала пыталось доказать наличие заговора священнослужителей, ставивших своей целью сопротивление изъятию церковных ценностей. Были придирчиво допрошены администрация и рабочие Шуйской Мануфактуры и установлено с непреложностью, что заговора не было.

Распоряжением ВЦИК стали производиться массовые аресты. Обвинение в сопротивлении изъятию церковных ценностей было предъявлено четырем священникам: Павлу Светозарову, Иоанну Рождественскому, Иоанну Лаврову, Александру Смельчакову, старосте Шуйского собора Александру Парамонову и двадцати мирянам. После окончания следствия к суду были привлечены девятнадцать человек" (10).

"Судебному процессу придавалось большое пропагандистское значение. Обвиняемые были доставлены из Шуи в Иваново-Вознесенск" (11).

Председатель суда - заместитель председателя Верховного Трибунала Галкин, в прошлом священник, после революции снявший с себя сан, призывал обвиняемых к самооговору как средству освобождения. Священники мужественно отвечали, что, стоя перед лицом смерти, они не могут лгать. Троих - священников Павла Светозарова, Иоанна Рождественского и мирянина Петра Языкова приговорили к расстрелу. 4 мая приговор был утвержден на заседании Политбюро. Последняя молитва о. Павла была об остающихся после него сиротами малолетних детях (жена его умерла еще задолго до того). И Господь услышал молитву страдальца. Всю жизнь дети прожили под благодатным Божиим покровом, все невзгоды и несчастья проходили мимо них (12).

Но то, что произошло в Шуе в 20-е годы, было лишь прелюдией к тому, что ждало ее в 37-м. "С 9 по 17 сентября 1937 года в Шуйском районе были арестованы почти все священники, диаконы, церковные старосты и ревностные миряне. В Шуйской тюрьме их запугивали, били, пытали, требуя признания в антисоветской деятельности. Следственные материалы тех лет почти не содержат достоверного. Для ареста было достаточно священнического или диаконского сана. Участь многих была одинакова: и тех, кто соглашался подписывать выдумки следователей, и тех, кто отвергал презренную ложь; несмотря на пытки и устрашения, всех ждал расстрел" (13).